«…Себя, покуда жив, сжигать дотла я не устану!»

Памяти Станислава Александровича Золотцева

В преддверии дней города – важное печальное и торжественное событие. 17 июля 2009 года в Орлецах–2 в 13 часов состоится церемония открытия памятника-надгробия поэту Станиславу Золотцеву. Он ушёл из жизни в начале февраля 2008 года [ 1 ]. Всем, знавшим и любившим его, до сих пор трудно примириться с мыслью о его уходе.

Станислав Золотцев.

Вот главные книги в его поэтическом наследии: «Псковская рапсодия», «Летописец любви», «Звезда и крест», книга сонетов «Четырнадцать колоколов любви», «Последний соловей», вышедшие скромными тиражами за последние годы, начиная с 2001 года в Москве и Пскове; не менее ценными являются поэтические книжки 90-х: «В наше время», «Прощёное воскресенье».

Тогда же, на трагическом изломе судьбы поэта, как и судьбы всей страны, была издана книга, которую можно считать теперь памятником ушедшей эпохе – «Сыновняя поэма», последняя, вышедшая еще «советским» тиражом в несколько тысяч экземпляров. Эта книга хранит в себе всё лучшее, без преувеличения, святое, что накопила судьба нашего народа в испытаниях, выпавших на его долю в ХХ веке.

Нужна надежда, что творчество Станислава Золотцева будет оценено и современниками, и последующими поколениями. И для этого нужно многое сделать, так как писательская судьба его, вполне счастливая поначалу, сделала в какой-то момент разворот, перекрыв доступ к читателю и слушателю, такому широкому, о котором мечтал этот поэт-трибун по призванию, и по природе своей – поэт-лирик, неизменно эмоциональный, пылкий, страстный и стихийный.

В жизни он всегда выделялся и всегда привлекал к себе внимание, в каком бы обществе ни оказывался, - его глубокий раскатистый мощный голос и его искусная речь, его активный интерес к разным сторонам жизни, его умение приобретать всё новых друзей, его заразительная жизнерадостность в кругу друзей, его вселенская мрачность и отчаяние, порой охватывавшие его, но при этом – не оставлявшее его стремление бороться за своё понимание жизни, бороться прежде всего метким, образным, ёмким, точным, прекрасным русским словом.

Ст. Золотцев был и человеком и поэтом одержимым, страстно любящим жизнь и работу. В последнем десятилетии он много работал над прозой. Поначалу она была раскидана по многочисленным журналам по всей России: в Новосибирске, в Воронеже, в Петрозаводске, в Томске его печатали верные друзья – издатели и редакторы, в то время как в Москве были прямые запреты на его публикации. В 2007 году в Пскове была издана первая книга его художественной прозы «Столешница столетья» с тремя романами. Два из них – «Камышовый кот Иван Иванович» и «Столешница столетья» вошли в новую книгу, изданную в Москве к годовщине его ухода, в январе 2009 года.

Два главных романа его жизни - «Тень мастера» и «У подножия Синичьей горы» - должны ещё найти свой путь к читателю в виде книг. Наследие писателя многогранно и объёмно. Он был современным поэтом, потому что писал обо всём, что пережил в своей очень насыщенной событиями жизни, но при этом его поэтический путь, кажется, никогда не сворачивал в сторону авангарда, «формальных» экспериментов, или – в «пиар», в «доходчивость». Он был «всезнайкой», эрудитом в области филологии, слова, законов поэтического мастерства. У него была превосходная память, и своих кумиров – С. Маркова, А. Блока, Н. Заболоцкого и многих других – он читал много и с упоением. В наше время, когда понятие красоты смешалось с гламуром, он в своих «традиционных» по языку (но какому языку! – восклицают его коллеги), но ни на кого не похожих по эмоциональному накалу стихах творил словом красоту, не уставал ею восхищаться и наслаждаться. Он называл себя мастеровым, но вот итог труда поэта-мастерового:

О жизнь моя – сплошной рабочий день,
Сполошный хаос и хаос острожный,
В пыльце пчелиной и в пыли дорожной
С о з в е з д ь я высекающий кремень.

Его поэзия – не «тихая» и не «деревенская», хотя свою тесную связь с родовыми сельскими корнями он всегда чувствует, и не «интеллектуальная», хотя внутренне напряжённая, и не «плакатная», отражающая яркие признаки «преходящей» моды, как у известных его старших современников, выбравших это амплуа – вечно «модных поэтов». Можно сказать, по контрасту с «тихой», что она – громкая, но правильнее будет отметить в ней невероятно богатый диапазон динамических оттенков – от шёпота до крика, такую же разнообразнейшую палитру красок, где ещё и каждый цвет имеет множество оттенков.

Но и в его стихах–пейзажах, вернее, «пейзажах души», главное – мощное движение чувства, его рост, взрывы, всплески, вспышки, взлёты, блеск, сияние. Вспоминается изображение ночи на картине Ван Гога, где свет звёзд изображается как хоровод вращающихся «косматых» небесных тел и ночная синяя мгла на картине начинает двигаться и бурлить…Вот зимняя ночь у поэта:

Мороз такой, что звёзды костенеют,
А тишь такая, что звенит в ушах.
Мороз такой, что зубы коченеют
И печью в теле кажется душа.
И нет её ни жарче, ни сильнее
В такой мороз, когда на небеса
Вползает ночь тысячеглазым змеем
И жить нельзя, не веря в чудеса.

Он принадлежал писательскому поколению 1970-х, судьба которого, возможно, более трагична, чем у 60-десятников. На взлёте судьбы, в 1990-х, им нужно было пережить эпоху развала «всех союзов», когда всё, казалось, рухнуло в нищету и беспросветную тьму. Некоторые, непокорные, не пережили это сразу, добровольно уйдя из жизни, на судьбу большинства остальных этот перелом повлиял роковым образом. Прекрасные поэты и писатели, многочисленные друзья Золотцева из его поколения по всей России, уже в наше время стали уходить один за другим в возрасте 60-ти, их судьбы оказались «подстреленными» временем. «…О жизнь моя, куда же ты летишь подстреленной, но не убитой птицей…»

И если учесть годы мучительной борьбы, ушедшие на физическое, моральное, духовное выживание, этот возраст уже не покажется зрелым или поздним для поэта. Многим не удалось реализоваться.

И мир внезапно сиротлив
Становится, и всё в нем пусто,
Когда уйдёт творец искусства,
Создавший свой великий миф.
Всего лишь миф, сказанье, небыль…
Но в нём жила земля сама!
Он красотой сводил с ума.
Он был и воздухом, и хлебом.
И нам ли утешаться тем,
Что вечен этот миф на свете.
Он доказал, что тоже смертен.
Он, как дитя, осиротел.

Эти стихи 2003 года, возможно, - размышление и отклик на смерть Г. Свиридова, перед творчеством и личностью которого поэт преклонялся и благоговел, и эту невосполнимую утрату, уход мощной творческой личности ощущал постоянно с 1997 года, познакомившись с композитором незадолго до его кончины. Эту острую боль ощущаем теперь и мы, современники, лично знавшие поэта Станислава Золотцева. Что будет с нами дальше?

Татьяна ЛАПТЕВА

1 См.: Н. Волкова. Памяти Мастера Золотцева // «ПГ», № 6 (375) от 13-19 февраля 2008 г.