Предчувствие последней войны

Владимир Путин ввёл в России новую политическую традицию – мрачных (почти злорадных) публичных шуток о смерти, причем смерти массовой и мучительной – смерти на войне. Очередной парад этих шуток состоялся 18 октября в Сочи на очередном заседании международного дискуссионного форума «Валдай», который создавался в своё время (при «раннем» Путине) как почти европейская витрина для общения Путина с западной прессой и политологами. В каждой шутке, как известно, есть только доля шутки, а саму мысль следует воспринимать серьёзно.

Форум «Валдай» 2018 года прошел под замечательным названием «Мир, в котором мы будем жить: стабильность и развитие в XXI веке».

Очевидно, стремясь как можно более полно раскрыть своё понимание темы, Владимир Путин сказал несколько фраз, которые, по образному выражению его тени, Дмитрия Медведева, можно сразу «отлить в граните». Причём в граните посмертных памятников (если, конечно, их будет кому устанавливать). Несмотря на демонстративно мирное название форума, главной на нём (именно благодаря Путину) стала тема смерти.

Глава ядерной державы, рассуждая об «ответно-встречном» ядерном ударе, не без удовольствия произнёс: «Агрессор должен знать, что возмездие неизбежно. Что он будет уничтожен. А мы — жертвы агрессии. И мы как мученики попадем в рай. А они просто сдохнут. Потому что они даже раскаяться не успеют».

Очевидно, объясняя разницу между «попадем в рай» и «просто сдохнут», Путин напомнил миру, что народ в России готов (и будет счастлив) умереть «за царя и Отечество»: «Мы вообще ничего не боимся – страна с такой территорией, с такой системой обороны, с таким населением, готовым отстаивать свою независимость и суверенитет. Далеко не везде, не во всех странах есть такая предрасположенность граждан жизнь свою отдать за отечество, а у нас есть».

Такое высказывание – тоже часть публичной угрозы и публичного обещания. Оно показывает, что психологический барьер в рассуждениях о допустимости и возможности ядерного удара пройден, и общество извещают об этом публично.

Представить себе общение в таком стиле между руководителями СССР и США в разгар холодной войны и в эпоху ядерного паритета просто невозможно. Теперь такое стало не просто возможно, а становится частью образа России в мире. Но не только в мире. Такие слова – это особое послание в первую очередь жителям России.

Слово «мир», как известно, имеет два значения: мир как сообщество народов и стран и мир как покой, жизнь без войны.

Со вторым значением в нашей стране в последние годы стало совсем нехорошо. Пахнет войной, и перепутать запах войны с каким-то другим, кажется, невозможно.

Владимир Путин формирует у жителей России психологическую готовность к войне, глобальной катастрофе и смерти. 

Но поколение тех, кто помнит последнюю глобальную войну, почти ушло из мира, а поколение тех, кто помнит времена холодной войны и перманентной ядерной угрозы, перестает быть большинством. На этом фоне образ новой войны воспринимается десятками миллионов людей без понимания предшествующего страшного (в том числе психологически страшного) опыта.

Путину важно, чтобы опыт переживания ужаса (реального и мнимого) был вытеснен в общественном сознании ожиданием завтрашней катастрофы.

Объём милитаристской информации и пропаганды в России достиг максимума в этом столетии, а тема войны неразделима с темой массовой смерти.

Российское общество приучают постоянно думать о войне и, соответственно, о смерти. Не только чужой смерти (смерти врагов), но и своей. Потому что смертей по одну линию фронта не бывает. Превращение «в радиоактивный пепел» не может быть односторонним и разделяться по национальному или государственному признаку.

Жителям России прививают привычку к мысли о насильственной смерти.

Это не просто опасно – это смертельно опасно для всего общества.

Владимир Путин формирует у жителей России психологическую готовность к войне, глобальной катастрофе и смерти. Виновником конца света, безусловно, выступает «Запад», но умирать придётся всем, и для простого человека никакой разницы между «попадем в рай» и «просто сдохнут» не существует. И то, и другое означает смерть.

Ядерная война может быть только последней. Ядерная война – это катастрофа, конец света. Место, где начнётся (не дай бог) ядерная война – это Армагеддон, место последней битвы сил добра и зла.

Человек, приученный (привыкший) к мысли о смерти, живёт и воспринимает мир совершенно особым образом. Он перестаёт заботиться о многих мирских благах, он не склонен к мыслям о переустройстве общества и государства (зачем, когда смерть на пороге?), он не мыслит критически о лицах, принимающих решения (если всё уже предопределено, зачем что-то и кого-то критиковать и тем более менять?).

Предчувствие последней войны парализует многие естественные инстинкты и мотивы человека, в том числе стремление к самосохранению, благосостоянию, развитию. Постоянное психологическое ожидание насильственной смерти делает человека покорным и безопасным для государства. Человек, ждущий смерти, не борется за лучшую жизнь.

Барьер чувствительности к опасности у такого человека снижается настолько, что сама мысль «мы все умрём, и умрём скоро» становится частью личной картины мира, частью мировосприятия.

Во всякой «шутке о смерти» есть мысль о смерти, в которой заключена готовность человека к смерти. Более того – в этой готовности человека к смерти есть и готовность убивать. Лично. Многократно.

Готовность к смерти и готовность к жизни психологически различаются. Готовность граничит с волей. Воля к смерти и воля к жизни направлены в разные стороны, на разные действия.

Владимир Путин уже не в первый раз проявляет волю к смерти. Не своей, а чужих людей – и жителей России, и жителей всего мира. Смерть стала сольной нотой в его выступлениях. Он говорит о ней с улыбкой.

В его сознании властитель жизни совпадает с властителем смерти, что во многом справедливо. В его сознании это и означает быть властителем мира.

В таком сознании отсутствует самая важная категория естественного мироощущения человека – будущее, завтрашний день. Его в такой картине мира не существует.

Телеграм-канал Льва Шлосберга

Владимир Путин формирует общество, у которого нет мысли о будущем. Общество, мысли которого шарахаются от войны вчерашней к войне завтрашней, от смерти уже наступившей к смерти грядущей.

Это психология ежедневной готовности к массовому самоубийству.

Владимир Путин показательно религиозен. Его «попадём в рай» апеллирует к христианским чувствам людей, которых он воспринимает как паству. Но Путин – плохой знаток Христа.

Мир в христианском учении – больше, чем просто окружающий человека земной мир, больше, чем отсутствие войн (покой), мир – это особое, высшее состояние человеческой души, от которого происходит известное слово умиротворение, высшее душевное благо. И частью этого мира является человеколюбие, без которого мир (ни в каком смысле) невозможен. Именно за такой мир Иисус пошел на Голгофу.

Канал «Псковской губернии»

В своей последней беседе с учениками накануне смерти Иисус сказал: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается. Вы слышали, что Я сказал вам: иду от вас и приду к вам…» (Ин., 49 зач., 14, 27–15, 7). Собственно мир души, мир в сердце, мир как сокровище является главным Христовым даром. Дух святой и есть мир.

Непонимание этого дара отражает отсутствие у человека христианского миропонимания, добра и человеколюбия в душе, готовности к раскаянию.

«Мир, мир, говорят они, – свидетельствует Пророк, – а мира нет. Скажи обмазывающему стену грязью, что она упадёт».

Мир войны Владимира Путина ждёт неизбежное моральное крушение, катастрофа. «О суде же, яко князь мира осуждён есть» (Ин., 16:11).

Он даже раскаяться не успеет.

Грязь упадёт со стены, и люди увидят, что мир выглядит совершенно иначе.